Панельная дискуссия на тему: «Банкротство. Реальность и перспективы» Всероссийского форума арбитражных управляющих.

Продолжаем нашу традиционную рубрику размещения Стенограмм выступлений спикеров Всероссийского форума арбитражных управляющих, который в 2022 году прошел в Москве. Выступления экспертов, как нам кажется, с каждым месяцем становятся все более актуальными.

Сегодня публикуем Стенограмму доклада Суворова Евгения Дмитриевича на тему: «Банкротство как макроэкономический инструмент: вопросы формирования банкротной политики»

Доцент кафедры гражданского права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), к.ю.н.

Добрый день, уважаемые коллеги!

От своего имени поздравляю участников форума арбитражных управляющих. Скажу довольно скучные вещи, которые, возможно, покажутся вам незначительными. Я прекрасно понимаю людей, которые сидят в зале, и они хотели бы услышать ответ на свой вопрос.

Но у меня тема доклада немножко другая и я надеюсь, что она также будет полезна с учетом текущего момента.

Сейчас, одновременно вместе с вами, проходит всероссийский съезд эпидемиологов. Здесь звучало антикризисное управление и вроде как есть такая связь между вашей деятельностью и эпидемиологами, которые пытаются избежать или купировать эпидемии.

Правительство России вводило мораторий на банкротство, опасаясь того, что под влиянием санкций и антисанкций большинство компаний окажутся в банкротстве, и мы с вами проходили через этот мораторий с 1 апреля по 1 октября, сейчас он закончился. Правильное решение и, может быть, правильное решение было бы, чтобы его не вводить, я сейчас попытаюсь объяснить, почему.

Дело в том, что вот есть две цифры, которыми я хотел бы с вами поделиться. Согласно статистике ЦБ, за II квартал 2022 года суммарный показатель долга нефинансового сектора и домашних хозяйств составил 90,7 трлн. рублей в Российской Федерации. И можно было бы сказать, что это шок, что у нас большинство компаний это кандидаты на банкротства, мол, экономика в ближайшее время может рухнуть или что – то может с ней еще произойти…

Но есть вторая цифра: по состоянию на 1 июля 2022 года по статистике того же Центрального Банка России, суммарная денежная масса внутри страны составляет примерно сумму долга — около 88 трлн. рублей.

К чему я привел эти данные?

Дело в том, что у нас обычно банкротство понимают как некую драму, трагедию для должников и для кредиторов. И, собственно, отношение такое к банкроствам и корпусу лиц, которые сопровождают банкротство. Отношение к вам как к лицам, которых, желательно, было бы поменьше.

Возьму на себя смелость утверждать, что текущий момент — и это ни для кого не секрет — требует активизации всех и каждого. И когда мы говорим о банкротстве как о явлении экономики – это единственно возможный способ приспособления экономики к текущей ситуации.

Дело в том, что в результате банкротства происходит так называемая реструктуризация активов — из неэффективных бизнес – моделей в эффективные бизнес – модели. И, собственно, каждое предприятие, которое сегодня оказалось неэффективным в силу того, что у него был определенный набор деятельности, связанной с экономикой до соответствующих событий, — оно вынуждено либо перепрофилироваться либо отдать свои активы в иные бизнес – модели.

Дело в том, что сейчас банкротство это не просто слова. Я обращаю внимание, что это не «вот, уважаемые арбитражные управляющие, у вас главенствующая роль» и так далее, я не про это.  Дело в том, что именно через банкротство будут решаться вопросы переквалификации экономики.

Вот вчера был внесен законопроект в Государственную Думу о передаче во временное управление активов организаций, которые интересны оборонному комплексу.

 Происходить это будет по решению военно – промышленной коллегии. То есть, в отношении организации, которая находится в конкурсном производстве, коллегия будет принимать решение, что «да, вот эти активы интересны». Активы этой организации конкурсный управляющий будет передавать во временное управление той организации, которая занимается государственным оборонным заказом, на этот момент конкурсное производство будет приостанавливаться. Это будет происходить в период на время мобилизации и, как сказано, в военное время.

Обратите внимание, что это симптоматично, что само банкротство находится как бы на передовой.

Действительно, проблематика должника и кредитора до сего момента была такой: можно было 10 или 15 лет обсуждать текущие дела.  Мне кажется, она была интересна некоторым должникам и кредиторам, они все равно все раздроблены.

Вызов сейчас состоит в том, что банкротство стало интересно с макроэкономической точки зрения. И вот на арбитражных управляющих будут смотреть в ближайшее время как на лиц, которые этой макроэкономикой занимаются. И сами по себе интересы конкретных должников и конкретных кредиторов — они уже на втором месте.

На первом месте будет вопрос эффективности перераспределения этих активов.

Может быть, это звучит непонятно, но смысл вот в чем. Вся суть банкротства будет оцениваться не потому, сколько конкретных кредиторов получили удовлетворение и сколько должников удалось спасти как субъектов.

А потому, насколько быстро и эффективно получилось перераспределить активы в нужные, работающие бизнес – модели. Поэтому в корне неверна, я постоянно говорю об этом, идея реабилитации должников как субъектов, сегодня особенно это понятно.

Должники как субъекты интересны только бенефициарам. Должники как держатели активов в экономике по большому счету просто являются держателями активов. И в этом смысле это интерес конкретных бенефициаров.

А вот активы в экономике они никуда не исчезают. Ну вспомните кого – то,  кому кто нравится из мыслителей – может быть, Маркса, Смита…Вопрос в том, что средства производства все равно находятся на территории Российской Федерации.

В этой связи законопроект, который мы обсуждали и который в Государственной Думе лежит, он уже в этом смысле устарел. Там акцент делается на то, чтобы как можно больше должников реабилитировать.

 В нем предполагается, что  подается заявление о реабилитации. И что?

Подал заявление о реабилитации — это значит, что бенефициар кредиторам сказал: «Стоп, я буду пытаться восстановить свой бизнес так, чтобы он приносил мне те же доходы, а может и больше, чтобы с тобой расплатиться». А насколько это с точки зрения макроэкономики интересно?

С точки зрения макроэкономики это может не только неинтересно, а и вредно.

Наши, так называемые западные партнеры, или уже нет их, получается — они в этой теме сделали уже определенные выводы – не надо реабилитировать всех подряд. Реабилитировать можно только те предприятия, которые попали во временные финансовые затруднения в связи с какими – то конъюнктурными обстоятельствами. Не в связи с тем, что сама бизнес – модель является уже неадекватной.

Ну не является сегодня адекватной модель, например, по пейджинговому бизнесу. Вот сколько бы мы его не реабилитировали сегодня, он никому не нужен.

Вот в этой связи я бы с точки зрения актуализации вот на что обратил бы ваше внимание. Что сегодня банкротство будет являться единственным элементом переформатирования экономики. Это будет делаться не на уровне законов. Это будет делаться на уровне позиций ФНС, на уровне позиций системных кредиторов, на уровне чрезвычайных указов и постановлений, на уровне, в том числе, контролирующих органов. Законы сегодня пока не успевают за реалиями.

В этой связи у нас два вывода, к которым нужно приспособиться. И кто приспособится, он выйдет в арбитражное управление 4.0, я верю, что оно будет.

Вы же понимаете, что, в принципе, заниматься переструктурированием бизнес – модели предприятия может не только арбитражный управляющий.

Но вот если арбитражный управляющий к этому приспособится, то он должен освоить два навыка: делать это быстро и с точки зрения макроэкономического эффекта.

Спасибо большое за внимание.